Полиграф Полиграфыч
Перед ужином полковник Бояринов собрал весь курс в актовом зале:
– Ребятушки, внимание. Завтра вместо занятий едем в Москву.
В ожидании неизвестного по рядам слушателей зигзагом прокатилось кисло-вопросительное «Уря-я-я!?»…
– За что, Григорий Иванович? Чем завинили, отец родной? – безмолвием вопрошали слушатели. Их хитрые физиономии лукавыми взглядами буравили Батю.
Бояринов понимающе улыбнулся в ответ: «Все высказались?»:
– Вам предстоит пройти тест на «полиграфе», – еще более озадачив слушателей, продолжил Бояринов. – Ученые создали прибор и разработали научную методику анализа личности. Это прекрасная дополнительная возможность глубже узнать способности каждого из вас. И наклонности, имейте в виду.
На этой фразе Батин указательный палец уперся в слушателя, сидящего в заднем ряду. Слушатель вжался в кресло, заерзал. Добившись желаемого воспитательного эффекта, палец, как ни в чем не бывало, вернулся восвояси, продолжив в составе собратьев обычную жестикуляцию.
– Строго предупреждаю всех: ни капли спиртного. Полиграф не переносит алкоголя, – заключил Григорий Иванович.
***
– Эй вы, трое, оба ко мне! – приветствовал Погодин постояльцев, переступая порог.
– Приходи ко мне в полночь-заполночь. Я чай пью – садись со мной чай пить. Я сало ем – и ты садись, чайку хлебни. Вот такой я человек, – по-чапаевски встретил друга Крайнов. Обнялись.
– Садись, Володя, военный совет держать будем, – придвинул стул Лесняк.
Старший лейтенант Погодин (Владимир Алексеевич Поддубный) был закадычным другом Лесняка и Крайнова. Прямой, открытый, добродушный Владимир Алексеевич мог быть жестким и категоричным в принципиальных вопросах. Одним словом – грозненский харьковчанин.
– Мы университетов не кончали-с, – сказал с намеком на Высшую школу КГБ СССР Крайнов. – Ты, Володенька, у нас один грамотный. Просвети, что это за зверь такой – полиграф?
– А пес его знает – Шариков!
– Какой Шариков? Из пятой группы?
– Шариков Полиграф Полиграфыч – из «Собачьего сердца».
– Погодин, не нагоняй туман.
– А чего он, по-твоему, так назвался? Видно, тест проходил на полиграфе.
– Да ладно тебе. Выкладывай что знаешь. Вас там, в «вышке», наверняка, просвещали.
– Не помажешь – не поедешь, – голосом профессора Преображенского сказал Погодин, намазывая масло на галетную печенюшку. – Раимжанчик, голубчик, чайку-с.
Эшанкулов, подыгрывая представлению, по-лакейски отставив руку, подал стакан:
– Прошу-с. Моя хан, чего еще желает?
– Merci, le cher ami. Tu es libre.
– Чего-чего?
– Свободен – говорю.
– Ну, так бы и сказал, – ответил Эшанкулов, подсаживаясь к столу.
У хохлов чесались руки, поскорее выудить из Погодина информацию, но вида не подавали.
– Володя, может чего не хватает? Может, за сыром сбегать? – подколол Лесняк.
Погодин положил поверх масла вторую печенюшку – получилась тортинка:
– Нет, Толя, чекист ребенка не обидит, – откусывая кусочек своего кулинарного творения, ответил Погодин. – Одним сыром тут не отделаешься. Тут, брат, более высокие материи нужны.
– Так Батя запретил!
– Завтра… Раимжанчик, шайтан тебя бери! Чай совсем пустой! Заварки пожалел?!
– Зачем жалел. Чай зеленый из дома моя привез. Крепкий заварка делал.
– Вижу, что зеленый, – выходил из положения Погодин (зеленый чай в то время – большая редкость). – Почему с желтизной? Поди, верблюжьей колючки подмешал?
– Мал-мала колючка, щепотка один. Как узнал?.. – изумился Раимжан.
Погодин маленькими пробными глотками пригубил чай:
– Ай, молодец Раимжанушка, красавéц! – похвалил Погодин, распознав сладковатый аромат верблюжьей колючки.
– Совсем ты меня, Володя, заблудил. То шайтан, то красавец.
– Не красавец, а красавéц. Самец, жеребец, красавéц. Одним словом – джигит. Понял, товарищ Кыз?
В ожидании развязки мудреной речи Эшанкулов, как бы улыбнувшись, по-восточному мудро промолчал.
– Чай из верблюжьей колючки, – выкинул большой палец Погодин, – наипервейший напиток перед встречей с полиграфом (не подавая вида, напряглись все присутствующие): при контакте с полиграфом главное не потеть и жидко не обстулиться.
– Да, Володя-хан, верблюд колючка кушал, человек чай кушал – не потел, не обстулился! – Подтвердил Эшанкулов. – Хороший колючка, сам собирал!..
– Нам про полиграф только рассказывали, – продолжал Погодин, запивая короткие фразы длинными паузами. – Раньше ведь как было: поставят спартанцы испытуемого на краю пропасти: боишься, мол, спрашивают. Тот: нет, не боюсь! А морда побелела от страха – значит, соврал… – в пропасть. Кому брехуны нужны? В Древнем Риме, опять же, по цвету физиономии в охрану отбирали. Задают кандидату провокационные вопросы типа: «Водку пьешь? Девок любишь?». Покраснел – значит, совесть не пропил – в грязных заговорах участвовать не будет. Таких – брали.
– Так это раньше. Ты нам про сегодня растолкуй, – изнывали ребята.
– А что сегодня? Четверг? О, рыбный день... Борю Сидиса из Бердичева знаете?.. То-то, не знаете! И я с ним форшмаков не ел. Говорили, он перед самой революцией в Штаты эмигрировал. Известнейший был психопат. Нет, психопатолог… Какая разница. Одним словом – заумный еврей. Он установил какую-то связь между показаниями гальванометра и физиологической реакцией человека в момент истины. То бишь при ответе на разные вопросы. Благодаря его исследованиям американцы и создали свой детектор лжи – полиграф по-нашему.
– Вова, а как это выглядит?
– Очень просто. Вот сижу я – испытуемый. Вот вы – в три горла валите меня вопросами. Я от них тащусь: то потею, то холодею, то сердце калатает. Толя, дай электробритву для наглядности.
Лесняк вытащил из черного футляра и подал ему электробритву «Харьков».
– Зачем? – глядя на бритву, простонал Погодин.
– Что зачем? – не понял Лесняк, да и остальные слушатели тоже не поняли.
– Душу рвешь зачем? – ткнул пальцем в название бритвы Погодин. – Моя благоверная Вера Михайловна… Как я по ней скучаю…
– Я тебя понимаю, Володя. Меня тоже кыз дома ждет. Калипа – цветочек мой…, – сочувственно вздохнул Эшанкулов.
Погодин положил бритву обратно в футляр, оставив снаружи только гофрированный провод. Сунув штепсельную вилку себе за пуговицу, передвинул футляр на середину стола. Натянувшийся провод поплясал и замер.
– Attention! Объясняю просто – по-нашему, по-профессорски, – продолжал Погодин-Преображенский. – Футляр с бритвой – прибор «Полиграф». От него идет дюжина проводов с датчиками, которые вам присобачивают к разным обнаженным частям тела. Задают вопросы. Вы отвечаете: да – нет. В это время прибор записывает всевозможные показания вашей организьмы, так сказать. S'il vous plaît.
– Чего? – не понял Раимжан.
– Научный доклад окончен, говорю.
– Интересно, как эта машина распознает, правду ты говоришь или нет? – поинтересовался Крайнов.
– А пес его знает… Хм, может и не знает…, – задумался Погодин.
– Вовик, простите, профессор, почему у нас называют «полиграф», а у американцев «детектор лжи»? – обратился за разъяснениями Лесняк.
– Потому что наш народ честный и правильный. Нам хоть почта, хоть телеграф, хоть полиграф – по барабану. Все возьмем! А америкосы – брехливые империалисты…
– Америкос – это плохой человек, который Америка живет? – справился Эшанкулов.
Да, Раимжан. Вот ты – куосовец – честный советский парень. А американский типа куосовец – америкос – лживый, коварный враг. Дошло?
Из последовавшей реплики Эшанкулова было видно невооруженным глазом – дошло, и даже очень:
– Я на родной язык отвечать – машина с ума прыгать будет.
– Раимжан, напомни, будь добр, что-то я запамятовал, как будет по-киргизски «да» и «нет»? – уточнил Погодин.
– «Да» будет «уба», «нет» – «йок».
– Не пойдет, – заключил Погодин.
– Почему не пойдет, какой машина киргизский знает?
– Раимжанчик, не торопись. Понимаешь, там для таких мудрецов предусмотрели одну штуку.
– Какой штуку? Переводчик?
– Типа того. Называется: тест доктора Шланга. Помимо проводов, к «инакомыслящим» дополнительно подсоединяют водяной шланг. Только соврал – дают напор.
– Володя-ага, куда доктор шланга подсоединяет?
– Тут, брат, ни «ага», а «ого». Сela va de soi, Раимжанчик. Сela va de soi.
– Опять французишь! Говори по-русски – прямо!
– Так они по-русски, прямо в задницу и вставляют. Voilà!
***
Старенький автобус – опытный разведчик-проводник – не оставлял за собой малейших следов на асфальте. Минуя капканы и ловушки городских лабиринтов, не привлекая внимания участников дорожного движения и постовых, он вез своих пассажиров в известную ему одному конечную точку маршрута, затерявшуюся в дебрях каменных джунглей Москвы.
«Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва! Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!», –
волнительно декламировал пушкинские строки внутренний голос Виталия. Каждый раз, встречаясь с Москвой, Крайнов непременно испытывал состояние эмоционального подъема.
Автобус остановился где-то в центральной части города у здания сталинской постройки – ни фасадом, ни солидностью входной двери, практически ничем не отличавшимся от соседних зданий. Разве что отсутствием привычной таблички, указывающей название учреждения. Автобус, нисколько не удивляясь тому, что весь свой долгий путь он проделал всего ради каких-то четырех пассажиров, невозмутимо открыл дверь и выпустил людей из салона. Он знал им цену и знал, что они обязательно вернутся.
Анатолий Набоков, сопровождавший слушателей Корнева, Лаврова и Погодина, завел подопечных внутрь учреждения:
– Это, ребятки, наш научно-исследовательский институт. Здесь вы и познакомитесь с полиграфом.
Прошли процедуру тщательной проверки на пропускном пункте. Набоков увлек ребят за собой вниз в полуподвальное помещение. Остановились у очередной безликой двери.
– С Богом, товарищи. Полиграф! – распахнул дверь Набоков.
***
В полутьме кабинета, голый по пояс, обвешанный кучей датчиков и проводов, сидел русский парень Виталий Крайнов. Волнение и сухость во рту остались за дверью. В душе – светлые чувства и помыслы о Машеньке, маме, отце, Родине. Его сердце стучало честно и ровно.
– Да, нет, нет, да… да…, – чеканил свою судьбу Виталий.
Позднее, на вечеринке в честь окончания курсов, полковник Бояринов подойдет к Крайнову, приобнимет и скажет:
– Виталий, а ведь тебя полиграф признал абсолютно не поддающимся вербовке. Идем-ка жахнем, не вербуемый ты мой!
Справка:
|
|
Полиграф (детектор лжи) – это прибор, одновременно регистрирующий изменения нескольких физиологических параметров, в то время как обследуемому лицу задается ряд вопросов, относящихся к специфическому расследуемому факту. Полиграммы, полученные в ходе проверки на детекторе лжи, интерпретируются полиграфологом.
|
Полиграф, созданный американцем Джоном Ларсоном в 1921 году, официально считается одним из самых важных изобретений всех времен. Слово «полиграф» означает «многопишущий» (греч. polys многий + grapho пишу).
В начале 1970-х годов, опыт использования полиграфа на Западе был проанализирован КГБ СССР. Толчком для этого послужило большое количество провалов одной из сильнейших разведок соцлагеря – восточногерманской «Штази». Даже хорошо подготовленные агенты разоблачались с помощью детекторов лжи. Об этом сразу стало известно КГБ, и в одном из научно-исследовательских институтов была создана группа для исследований психофизиологических процессов.
Результаты многолетней научной работы привели к появлению в 1975году приказа главы КГБ СССР Юрия Андропова о создании спецподразделения по прикладному применению аппаратного метода детекции лжи. Это подразделение около 15 лет возглавляли полковник, кандидат технических наук Юрий Азаров и подполковник, психиатр Владимир Носков. За это время в подразделении была доказана эффективность метода, подготовлена группа высококлассных специалистов, разработаны различные виды полиграфов, а к середине 1980-х годов были созданы образцы компьютерного полиграфа.
КУОСовцы проходили проверку на полиграфе в целях более полного изучения на предмет оценки их надежности, лояльности, устойчивости психики, реакции на вербовку и выявления среди них «группы риска». А так же для формирования резерва ПГУ.
